Спальни имеют окна [= У спален есть окна; Окно в спальню ] - Эрл Стенли Гарднер

Я уселся в кресло и стал ждать. Вдруг я вспомнил про помадуна губах. Я подошел к зеркалу и носовым платком стер липкое красное пятно,расползшееся по губам и подбородку.

Я огляделся, ища телефон. Телефона не было.

Я опять уселся в кресло, взглянул на журналы, но потомвсе-таки выбрал книгу. Я перелистал ее. Это была история любви двух молодыхлюдей. Я заинтересовался и начал читать.

Начиналась она с описания целомудренной и возвышенной любвидвух юных неопытных созданий. Затем на сцене появляется ловкая и бесстыжаясоблазнительница.

Юноша в смятении. Он пытается сопротивляться. Но… увы,падение его неотвратимо. После непродолжительной борьбы он сдается. Однако раноеще коварной соблазнительнице торжествовать победу. Любовь юноши к нежной ицеломудренной подруге оказалась гораздо глубже и сильнее, чем обыкновенноесексуальное влечение.

Книга была зачитана до дыр. Обложка была завернута вцеллофан. Можно было подумать, что книгу читают каждый день на ночь, какБиблию.

Я облизал губы и почувствовал что-то неприятное, поначалуникак не мог сообразить, что это такое. Потом я вспомнил, что это помада,которая, похоже, намертво пристала к моим губам. Я вынул носовой платок и опятьначал тереть рот. Потом вернулся к чтению.

Прошло уже довольно много времени. Сначала я подумал, что ужбольно долго она прихорашивается, потом мне вдруг пришло в голову, что онамогла выйти через окно во двор. Но в этом не было никакого смысла, раз уж я еенашел и знал, кто она такая. Ее сестра сидела в гостиной и читала роман… Все,что мне нужно было сделать, — это просто войти в гостиную, представиться… ямог, правда, вернуться через спальню…

Дверь отворилась. Кто-то стоял на пороге.

— Ну, давно пора, — сказал я… и услышал захлебывающийсяпронзительный крик. Я поднял глаза. В дверях стояла не Люсиль, а ее сестра. Онибыли очень похожи.

Только сестра была тоньше и нежнее. Большие выразительныеглаза, испуганное бледное лицо. Она пыталась было снова закричать, но тут явстал и сказал:

— Люсиль переодевается и велела мне подождать здесь.

Она успокоилась.

— Но как вы сюда попали?

— Люсиль впустила меня через черный ход.

— Черный ход?

Я кивнул.

— Но почему же я ничего не слышала?

— Вы были поглощены чтением.

— Я читала, но не была… ну…

— Люсиль велела мне сидеть тихо. А сама ушла переодеваться.

— Но почему она привела вас именно сюда? Это моя спальня.

— Давайте спросим у нее. Она, наверное, уже оделась.

— Где она?

— Где-то там, — сказал я, неопределенно указывая рукой вконец коридора. — Она ушла туда… По-видимому, ее спальня там.

Розалинда смотрела на меня испуганными глазами и не знала,что ей делать — то ли закричать, то ли ринуться на поиски сестры.

Я сделал несколько шагов по направлению к ней.

Это вывело ее из оцепенения, и она бросилась бежать покоридору с криками: «Люсиль, Люсиль!»

Распахнулась дверь комнаты, она вдруг застыла на пороге.

Я усмехнулся и сказал ей вслед:

— Не бойтесь меня, Розалинда. Когда вы узнаете меня поближе,вы поймете…

Но она уже вошла в комнату, и вдруг оттуда раздалсяДушераздирающий вопль. Потом я услышал крики: «Помогите! Полиция! Полиция!»Наверное, ее было слышно во всей округе.

Я подошел к двери и заглянул через ее плечо. Люсиль лежалана полу в трусиках и лифчике. Чулок был завязан тугим узлом на ее тонкой,нежной шее. Лицо было обезображено и все в пятнах.

— Полиция! Полиция! Убийство! — кричала Розалинда.

Из дома напротив донесся мужской голос:

— В чем дело?

— Помогите! Полиция! Убийство! — кричала Розалинда.

Я услышал, как хлопнула дверь… и торопливые мужские шаги побетонной дорожке.

Я повернулся и быстро пошел по коридору, потом спустился вгостиную, а из нее через боковую дверь прямо во внутренний дворик и оттуда наулицу. Было очень темно.

Мне надо было все хорошенько обдумать. Для этого нужновремя. И мне совсем не улыбалось встретиться с полицией в этом доме, имея взапасе одну-единственную версию.

Из этой истории газетчики сделали потрясающий материал,исказив по возможности почти все факты.

По их версии выходило, что девушка, собираясь на свидание,одевалась перед зеркалом. Было тепло. Окна спальни были открыты; они выходиливо внутренний дворик, укрытый от посторонних глаз, поэтому девушка даже неопустила шторы.

Сексуальный маньяк, из тех, что подглядывают в замочныескважины, совершал регулярный обход окрестностей. Он заглянул в окно спальни иувидел полуодетую девушку перед зеркалом. Он пошел прямо к спальне через двор,но завяз в мягкой почве свежевспаханной лужайки. Накануне садовник засеял ее иобильно полил, и маньяк провалился в землю по щиколотки. Он сумел сделать всегонесколько шагов, потом повернул и выбрался на бетон. И потом уже пошел прямо кспальне. На бетоне остались его следы.

На цыпочках он поднялся по ступенькам. Девушка,полураздетая, стояла перед зеркалом, накладывая грим и примеряя платья.

Вдруг ей стало не по себе. Она почувствовала чье-то дыханиеза спиной и попыталась обернуться… но не успела. Жесткое колено уперлось вспину между лопаток, и ее собственный чулок перетянул ей горло. Она попыталаськрикнуть, но звука не получилось. Шелковый чулок сдавливал ей горло все туже,туже, туже.

Сопротивление было слабым и бесполезным. Задыхаясь, онамолотила руками и ногами, пытаясь вырваться, но жесткое колено придавило ее кполу, сильные, жилистые руки стягивали чулок все туже. Еще несколько судорожныхдвижений… и тишина.

Тишина смерти. И тогда убийца перевернул ее на спину,наклонился и поцеловал в губы. Размазанная помада свидетельствовала о последнемпоцелуе.

Поцелуй смерти.

История эта была царским подарком для чувствительныхжурналисток и бульварной прессы. В газетах была фотография Люсиль. Она лежалараспростертая на полу в тонком, прозрачном белье.

Газеты продолжали.

Кровожадный бандит направился в соседнюю комнату. Это быласпальня сестры убитой. Очевидно, он искал еще одну жертву или же знал, чтомладшая сестра рано или поздно поднимется к себе в спальню, и устроил засаду.Пока он ждал, он увлекся чтением.